Князь лжи - Страница 97

– Жаль… – произнес Фремберг, выплевывая кровь. Но говорил он не своим, а каким-то чужим, бездушным, будто механическим голосом. – Такое великолепное лицо…

И Эдрик понял, что не ошибся.

Ему представилось вдруг, что тело Фремберга – лишь кожа, натянутая на «болванку». Это, второе, покидало тело так же, как вода вытекает из разбитого кувшина. Оболочка осталась, но то, что было внутри сохранило целостность и силу. Эдрик убил Фремберга, но второе не было даже задето. Он чувствовал, как оно отступает, но не было места, где бы оно находилось. Эдрик был готов сражаться с любым противником, но здесь не было противника – вернее, он существовал, как чистое ощущение присутствия, совершенно не локализуемое в пространстве. У Эдрика возникло впечатление, что это уничтожить вообще невозможно: оно лишь оставит оболочку и уйдет, а оболочкой для него служил не только Холок, но и Шэ, и Тэннак, и, возможно, другие, более высшие души, которых Эдрик не видел. «Можно ли его вообще победить?..» – За этой мыслью следовала неуверенность, а за ней – страх.

Если бы не обучение в Школе, он так бы и последовал за цепью навязываемых ему состояний – до тех пор, пока не потерял бы себя в одном из них. Но его научили видеть мир иначе, и Школа, при всех ее недостатках, один замок сундука с анкавалэном сумела-таки открыть – и этот замок назывался «свобода». Не разбираясь, каково происхождение этих чувств, Эдрик не пошел у них на поводу; он отстранился от своих влечений, желаний, страхов в тот самый момент, когда почувствовал, что они угрожают затопить его внутренний мир. Он не думал о том, что делал – это был рефлекс, выработанный за годы обучения, воление чистого «я», освобожденного от всех привязанностей, не желающего отождествлять себя ни с одним из них.

В тот миг, когда давление исчезло, заработал разум. Неуверенность навязывалась ему извне. Эдрик покачал головой. Это была не магия – он по-прежнему не видел никаких энергетических всплесков, а какое-то иное, глубинное воздействие, природу которого понять было невозможно. Присутствия этого он больше не чувствовал – оно ушло, он был один.

Нет, не один.

Он обернулся.

Женщина по-прежнему спала. Интересно, почему это хотело, чтобы он убил ее?

В нем потихоньку крепло подозрение, что они с Льюисом спустили с цепи кого-то похуже хуриджара. Если оно так легко захватило тело бессмертного, выжрало его изнутри, а потом просто ушло – и ушло неповрежденным, – когда Эдрик разрушил оболочку, оно не могло быть всего лишь демоном. И даже всего лишь бессмертным оно быть не могло. Значит…

Нет, это подождет. В конце концов, это проблемы Солнечных Богов, а не его.

А он должен решить, что делать с женщиной. Хотя бы понять, кто она такая и почему существо в маске хотело убить ее.

Выяснить это можно было только одним способом. Эдрик подошел и потряс ее за плечо. Женщина шевельнулась. Вздохнула и открыла глаза.

Чувство, что он смотрит на Вельнис, вернулось – уже в который раз. И на этот раз оно было еще сильнее, чем раньше.

– Кто ты? – требовательно спросил Эдрик.

Женщина не ответила. Она внимательно разглядывала его лицо. Ее взгляд проникал в самую душу. Казалось, она знает Эдрика давным-давно. Знает лучше, чем он знал себя сам.

Глава двадцать первая

Терять личину Фремберга Либергхама Лицемеру было жаль, но он уже давно привык к смертям своих оболочек. Куда больше его раздражало то, что он так и не смог отобрать душу у этого мальчишки. Мальчишка был гладкий, как шар, – невозможно ни за что зацепиться. Самодостаточный, совершенный эгоист. Лицемер любил эгоистов – он легко цеплял их сердца за ощущение собственной значимости – но это, похоже, была какая-то новая порода. Впервые он столкнулся с эгоизмом столь совершенным, что он переходил в свою противоположность. Впрочем, с тем же успехом можно было сказать и обратное. А возможно, неверно ни то, ни другое. Из памяти Фремберга Лицемер знал, кто такие тел-ан-алатриты и какие цели ставит себе Школа Железного Листа. Но он не верил всерьез, что они смогли добиться чего-то реального на этом пути, кроме бессмертия и превращений. Похоже, что он ошибался. Кое-чего они все же достигли.

Он не сомневался, что сможет подобрать ключик и к этой «новой породе», но у него больше не было времени. Еще в облике Фремберга он почувствовал, как зашевелился Австевер. На Кипящей Реке словно поднялась буря из крови. Жертвы Моста заголосили, потом затихли. Раб Солнечных Богов, Владыка Всех Чувств пробуждался ото сна. Начать Игру с другим Князем Лицемер не мог – по крайней мере, не с такими ресурсами, как сейчас. Он еще не успел оправиться от смерти, не набрал еще приличное количество масок-лиц. Позже… может быть. Но сейчас нужно уходить – пока властители Сальбравы не изловили его и не бросили в Озеро Грез во второй раз. Святилище не просто перекрывало путь к порталу, оно было устроено таким образом, что все волшебные пути, которыми можно было покинуть Слепую Гору, неизбежно вели через энергетическую зону, создаваемую храмом. Теперь храм разрушен и все пути открыты. Лицемер выбрался на одну из тайных троп и незамеченным покинул вершину Мирового Столба.

Он свободен.

Наконец-то.

Было множество дел, которые надлежало сделать в первую очередь, и не меньшее число дел, которые требовалось сделать еще раньше. Он позаимствовал несколько лиц – у людей, демонов, стихиалей. Прямо сейчас столько ему было не нужно, но он хотел отложить их «про запас» – никогда нельзя знать заранее, как долго проживет его текущая оболочка. В своем истинном обличье разгуливать по Сальбраве слишком опасно: не исключено, что до Эдема уже дошла весть о том, кто вырвался на свободу и боги уже готовы пустить по его следу свои гончих псов.